Немного о РЯВ и ПМВ.

В продолжении темы о великих и ужасных восточных единоборствах.  1905г., уже после заключения мира, но войска еще стоят  в Маньчжурии. «Проходя мимо казарм китайского войска, я обратил внимание на одного солдата, который упражнялся в фехтовании саблей, имевшей лезвие, расширявшееся к концу. Владел он ей в совершенстве, и полюбовавшись им, я через переводчика пригласил его вечером прийти в штаб, чтобы показать его офицерам. Он был очень доволен и обещал непременно быть.

Я всех известил о предстоящем зрелище и пригласил Ренненкампфа. В назначенный час китаец явился и прямо поразил всех своею изумительную ловкостью, быстротою и силою наносимых ударов. Одарив его, мы спросили, где мог он научиться с таким совершенством владеть оружием? И вдруг получили для нас совершенно неожиданный ответ:

- Еще бы мне не выучиться, я уже за свою службу отрубил 2300 голов. 

Это оказался палач, состоявший при местном суде». 

Это отрывок из мемуаров генерала Э.В. Экка, служившего с 1868г до самой Гражданской войны. В ней, правда, его участие было больше номинальным. В частности, именно он был председателем суда над генералом Н.А. Марксом, адвокатом которого был знаменитый поэт Максимилиан Волошин, оставивший об этом свои воспоминания. (Их я читал еще в детстве, жаль Экк не дошел до этого места в своей книге). 

И вторая история навеянная чтением Экка – про парад Победы. Как известно, есть версия «откуда есть пошла буденновка»- что царь хотел переодеть гвардию в стрелецком стиле (а  одним из автором был Васнецов)  то ли «для наступления», то ли для парада в Берлине в новую форму, но не успел. Сейчас некоторые считают, что это появилось в 1990е. Цитата из сборника «Хочу все знать» 1974г. это опровергает. То есть она, конечно, не доказывает правоту версии, но показывает, что такие предположения были еще тогда, в начале 70х. Можно задать и другой вопрос - а планировался ли Парад Победы? Кем, как? А вот этот ответ наверно еще проще, чем кажется. Понятно, что до уровня официального утверждения не дошло, как не было планов, наверно, году  и в 1942 и даже 1943… Но, думаю, каждый думал и верил, что рано или поздно парад будет, что победа будет за нами, и что он будет непременно в Берлине (а в ПМВ еще и в Царьграде). 

И вот пара подтверждений. Из Экка. 

Зима 1914-15гг, Карпаты - командир 34й артиллерийской бригады жалуется на корпусного интенданта, что им не выдают вещевого довольствия, особенно сапоги, шаровары, мундиры.  Во время разбирательства интендант хохочет и показывает донесение от «пострадавшего» с объяснением, куда же делось обмундирование, выданное осенью 1914г.: «Полковник Васильев в предвидении победоносного конца войны и вероятного общего парада союзным армиям в присутствии высочайших особ, тотчас по получении обмундирования и сапог приказал их упаковать, отвезти в штаб-квартиру в Екатеринославе, где и хранить, дабы батарея могла выйти на высочайший смотр в должном виде». 

И немного лирики от одного из поэтов «Серебрянного века». Из письма вольноопределяющегося Лейб-Гвардии Уланского Ея величества полка Николая Гумилева  жене Анечке… ноябрь 1914г. «А впереди еще такой блистательный день, как день вступления в Берлин! В том, что он наступит, сомневаются, кажется, только “вольные”, то есть не военные».

И вот просто шедевр - из письма уже унтер-офицера Н. Гумилева Лозинскому – «Прости мне мою воркотню; сейчас у нас недельный отдых, и так как не предстоит никаких lendemains épiques (эпических завтра — франц.), то я, естественно, хандрю. Меня поддерживает только надежда, что приближается лучший день моей жизни, день, когда гвардейская кавалерия одновременно с лучшими полками Англии и Франции вступит в Берлин. Наверно, всем выдадут парадную форму, и весь огромный город будет как оживший альбом литографий. Представляешь ли ты себе во всю ширину Фридрихштрассе цепи взявшихся под руку гусар, кирасир, сипаев, сенегальцев, канадцев, казаков, их разноцветные мундиры с орденами всего мира, их счастливые лица, белые, черные, желтые, коричневые.

...Хорошо с египетским сержантом

По Тиргартену пройти,

Золотой Георгий с бантом

Будет биться на моей груди...

Никакому Гофману не придет в голову все, что разыграется тогда в кабачках, кофейнях и закоулках его “доброго города Берлина”.